Семёнов и смех
Как-то Семёнов и продюсер Эдуард сидели в тесном помещении и монтировали модную смешную передачу.
Одной из самых смешных рубрик в ней была та, в которой двое немолодых мужчин изображали гомосексуалистов.
Главная задача творческой бригады состояла в том, что из материала надо было выбрать самое смешное, а остальное выбросить.
Это было сложно, так как чувство юмора вещь тонкая, а, как известно - где тонко, там и рвётся.
Семёнов с Эдиком часто спорили о том, что именно является самым смешным, а во время спора работа останавливалась.
Эдик был настроен философски. Он считал, что, в принципе, всё на свете смешно.
Семёнов же мучили сомнения на этот счёт.
-Знаешь, что такое смешно? – бросил вызов Семенову Эдик.
-Что же? – принял вызов Семёнов.
-То, что вот этот, который широко открывает рот, чтобы было посмешнее, на самом деле кандидат технических наук. А ещё он когда-то неплохие стихи писал. Целая книжка вышла как-то.
В это время на экране бывший поэт принял классическую позу-усмешнитель – изогнулся телом и нелепо растопырил руки с загнутыми в разные стороны пальцами. Так, например, делали советские комики, когда изображали бюрократов.
А Семёнову пришло в голову, что в средневековой площадной комедии, так махать руками мог, например, какой-нибудь святой, объясняющий монашке, почему у них не получилось непорочного зачатия.
Семёнов недавно смотрел документальный фильм на эту тему и до сих пор находился под впечатлением.
Но Семёнов не сказал свои мысли вслух. Он попробовал подначить Эдика:
-А тот второй – кто? Видать, академик?
-Нет. Он, ради игры в КВН, институт бросил на первом курсе. Это его друг детства, – ответил Эдик и зачем-то добавил, думая о чём-то своём. - Он, кстати, женат.
-Интересно, его жене такие сценки кажутся смешные? Всё-таки мужа на её глазах насилуют, хоть и в шутку…
-Не знаю. Они сейчас разводятся. Он на другой жениться хочет. Вот она, кстати, в зале сидит и ржёт как лошадь. Ей, наверное, смешно.
Женщины в зале смеялись по-разному. Семёнов был уверен, что способ смеха зависел от размеров груди. Если грудь большая, то женщина сгибалась от смеха вперёд, чтобы можно было заглянуть в декольте, а если грудь маленькая, то такие дамы предпочитали запрокидывать голову назад и поднимать вверх руки, для того, чтобы грудь казалась больше.
Эту теорию Семёнов часто пытался развить перед окружающими, но они его не поддерживали, так как Сем ёнов почти все явления в мире сводил к размеру груди.
Поэтому в этот раз он промолчал… Ну, то есть можно считать, что он промолчал, раз не стал говорить о бюсте:
-Ты обратил внимание, как она смеётся? Она закрывает лицо руками. Но так аккуратно, чтобы сквозь пальцы ничего из этой срамоты случайно не пропустить.
-Почему же срамота? – возразил Эдик. – Раз человек смеётся, то это смешно.
-Ты сам-то смеёшься над этим?
-Ну, иногда. Но это потому, что меня прёт от того, что показывается на всю Россию. Бабушки, депутаты и дети смотрят - ничего, смеются и даже в газету «Советский рабочий» благодарственные письма, наверное, пишут. Круто, например, пришёл колхозник с вечерней дойки, а тут ему про гомосеков интермедия. Отдых и православие в одном флаконе.
-А почему ты думаешь, что это смотрят в деревне? – с сомнением сказал Семёнов.
-Это не я, а те кто рейтинги меряют. В деревне, правда, датчики не стоит, но они экстраполируют, т.е., кривую на графике продлевают, - объяснил Эдик.
-Да, это интересно. Сегодня у тебя нет жены, а завтра есть. Продлил кривую и получается, что через месяц у тебя три жены должно быть…
-Статистика! – пожал плечами Эдик. – Ты телевизор не смотришь, и я не смотрю, а у нашего охранника он круглосуточно включён. Вот, получается, что по статистике мы все трое – заядлые телезрители.
-Ага… По статистике, мы все телезрители и женщины. Это глупо, - усмехнулся Семёнов.
-Нет, это забавно, - парировал Эдик и ткнул пальцем в экран. – Вот это точно смешно!
На экране в этот момент мужик в костюме бобра совокуплялся с баобабом.
-Вряд ли очень смешно. Почему зрители не смеются? – заметил Семёнов. – Сценка про геев была для них смешнее. Вот этот тип, по-моему, вообще потерялся во времени и пространстве.
Семёнов показал среди зрителей мужика, который имел вид смертельно пьяного человека. Такой персонаж уже не может ни говорить, ни шевелиться, а ждёт лишь принятия контрольной стопки в голову, для того, чтобы свалиться на пол.
За кадром был слышен смех руководителя передачи. Он суфлировал своё чувство юмора в микрофон, помогая зрителям понять, где им должно быть смешно. Потом его смех усилят сотнями смешков, записанными ранее. Судя по всему, лица довольных зрителей тоже надо было переставлять из других мест. Барышни в зале скучали, а кто-то даже шарил в телефоне, хотя это на съёмках было строжайше запрещено.
-Ну, сейчас не смешно, а потом по телевизору будет смешно. Это юмор такой раздельный по времени, – предположил Эдик. – Помнишь, когда Витька применял слово ректальный, как синоним слова постоянный? Над ним кто-то подшутил или он сам ошибся так. До него юмор ситуации тоже не сразу дошёл. Он тогда даже обиделся, что ему никто не сказал, что это слово значит.
Семёнов молчал и Эдик продолжал философствовать:
-Чего на дружескую шутку обижаться? Вот ты как думаешь, Светка переспала с шефом, чтобы он ей зарплату повысил?
-Я думаю – нет. У них просто дружеские отношения. Светка – хорошая, - оживился Семенов.
-Светка – смешная. Я бы на её месте переспал с боссом, – мечтательно промурлыкал Эдик.
-Тебе нельзя на её место. Шеф на тебя не клюнет. У тебя задница хуже, чем у Светки. Ты вообще, как сказали бы некоторые – плоскодонка, - защитил честь дамы Семёнов.
-Это не смешно. На вкус и цвет… - обиделся Эдик.
-Ладно, не дуйся. Я же не эксперт в этом. Хочешь анекдот? – предложил мировую Семёнов. – Поймал как-то Змей-Горыныч оператора, режиссёра и сценариста и говорит им: «Кто меня в профессиональном плане удивит – того отпущу. А остальных съём!». Ну, оператор говорит: «Мне бы дорогую камеру! Я без камеры не могу». Режиссёр говорит: «Мне бы актёров талантливых! Как я без них!?». А сценарист: «Я тоже не могу. Мне бы воображение!». Ну, Змей-Горыныч и съел оператора с режиссёром, а сценаристу сказал: «Ты удивил меня. Я первый раз вижу честного сценариста на собеседовании!»
-Глупый анекдот, - мстительно процедил сквозь зубы Эдик. – Большинству сценаристов воображение и правда не нужно. Большую часть текстов можно механически написать.
-Ну, если для российского кино и сериалов то – да, - примирительно согласился Семёнов.
На некоторое время в монтажной наступила тишина.
-Вот это точно смешно, - сказал вдруг Эдик. Он потянулся к монитору, но упал со стула. Стул был старый и сломанный. Об этом знали все, но знание не всегда спасает от падения.
Семёнов хотел сказать какую-то шутку, но, глядя как Эдик копошится на полу, горестно вздыхая и кряхтя – не стал острить. Семёнов помог ему подняться и собрать стул.
-У меня дома такой же стул, - зачем-то сообщил Семёнову Эдик. – Я тоже с него всё время падаю.
-Ты хочешь сказать, что ты, как и здешний завхоз, не умеешь чинить стулья?
-Чинить смысла нет. Надо новый купить, - авторитетно отрезал Эдик.
-Так купил бы…
-Денег нет.
-Вот и завхоз наш так же говорит, - подвёл черту Семенов. – По этой теории – пусть лучше все падают, чем что-то сделать. Это странно.
-Это грустно, потому что это жизнь, Лёша, - потирая ушибленные места, ответил Эдик.
Тем временем, жизнь продолжалась и на экране. Там смешной толстый мужик в свитере пел про задницу. Зал смеялся вовсю. Семёнов тоже посмеялся над строчкой, говорящей о том, что без задницы жить тяжело, особенно если у тебя нет квартиры в Москве.
-Главное, чтобы юмор был понятным, - авторитетно отметил продюсер. – Задница есть у всех и поэтому все смеются. У зрителя происходит отождествление с героем, сопереживание и, в итоге, катарсис.
-Я не потому смеюсь, – возразил Семёнов. – Смешно то, что у этого мужика денег на сто квартир есть. Серьёзный бизнесмен, а тоже вынужден про жопу петь.
-Может он про молодость свою поёт или от лица лирического героя… Вообще говоря, каждый что-то своё в юморе находит. Я думаю, многие смеются над шуткой о квартире. Москвичи смеются над провинциалами, а провинциалы над другими провинциалами.
-А у тебя есть квартира?
-Да, - отрезал Эдик. - Поэтому мне не смешно.
Семёнов задумался о природе юмора. Судя по тому, что есть на свете зверь утконос, природа любит посмеяться, а юмор бывает разным. Скажем, кто-то говорит, что смех – это очень хорошо замаскированная злость.
Последней сценкой в передаче было выступление очень грустного и нудного мужика. Он рассказывал про то, какой он неудачник и как ему не везёт с девушками.
Женщины в зале приуныли, а мужик, который только выглядел пьяным, теперь и в самом деле напился и упал куда-то под стол.
Комик на сцене шутил про геев, бобра, задницу и квартиру в Москве, которой у него нет.
Руководитель передачи за сценой что-то нечленораздельно хрюкал в микрофон.
Комик расстраивался ещё больше и интонации в его шутках становились совсем душераздирающими.
-Что-то мне его даже жалко, - сказал Семёнов.
-Не переживай за него, - возразил Эдик. – У него скоро целый комедийный сериал выходит в эфир. Он там и автор и актёр. Вообще, весь этот сериал про его жизнь. Говорят, очень смешно. Поэтому, давай-ка возьмём пару его шуточек. Это будет политически верно.
-Что-то совсем не смешно, - загрустил Семёнов. – По-моему, мы какой-то ерундой занимаемся.
-Да, это печально, - согласился с ним Эдик.
Они наконец-то пришли к единому мнению.
Вдруг у Эдика и Семёнова телефоны издали радостный звук. Это пришла СМС-ка о начислении зарплаты.
«Хм. Есть во всём этом какой-то особый смысл и это довольно смешно », подумал Семёнов.
Семёнов избавился от сомнений и ему стало хорошо.
- Страница для печати
- Войдите на сайт для отправки комментариев
